Я люблю начинать зимний бал с тихого звонка хрупкой сосульки из стекла. Когда пальцы встречают гофрированный металл подвески, память запускает цепь реакций ярче фейерверка: смех братской смены, канифоль органа ДК, аромат мандарина под аккомпанемент патефона. Опыт ведущего подсказывает: хорошая игрушка запускает игру сама, без реплик конферансье.
Начало тридцатых подарило новые сюжеты: вместо ангелов — парашютист с флагом, вместо позолоченного ореха — красная звезда из прессованной слюды. Артели осваивали стекло «легкоград», формулу которого держали под кодовым именем «гамма-флокс» — стекломасса с добавлением стронция дававшая лунный перелив. Фокус заключался не в одной красоте, важнее запас прочности: шар из «флокса» переживал десятки перевозок на санях.
Стекло и мороз
Военные заводы выпускали гранаты динамитом, а ночью мастерицы тех же цехов выдували снежных зайцев. Сырьё доставляли из оконных обрезков, фонари раскалывающего паяльника заменяли печи. Приёмщики допускали максимум три пузыря воздуха на фигурку: лишний пузырь — трещина после первого сквозняка. Коллеги называли такой дефект «синдромом молчаливой бреши».
Бумага под аккордеон
Годы фронтовых передвижных клубов привнесли эстафету картона. В городах без стекольной базы ёлку наряжали солдатики-гармошки из тетрадных листов. Я нашёл в клубном архиве чертёж, подписанный «Модель 271-Д»: бумажный дирижабль со звездой, собранный методом киригами. Веду мастер-класс с этим предметом — участники учатся терпению быстрее, чем за партой.
Пластик в хоре праздника
Оттепель представила полистирол «Веснушка». Материал успевалоостывать на конвейере за пятнадцать секунд, давал яркий хлопок, когда пресс размыкал половинки формы. В кадетском корпусе я провожу конкурс «Метеорит желаний»: пластмассовый шар катится по ледяному желобу, превращаясь в лототрон. Дети вытягивают задания: спеть куплет, станцевать твист, произнести тост алюминиевой ложкой по стакану — тактильная память соединяется с визуальной, без длинных инструкций.
В коллекции ведут учёт запахов: ранний поливинил не выветривается, напоминая гуашь, поздний целлюлойд шипит, попав на тёплую гирлянду. На викторинах предлагаю отгадать год партии по аромату. Эффект атомных часов — расхождение не превышает пяти лет.
Советская игрушка учит сценарию, где главный герой — зритель. Достаточно снять с ветки позолоченный кукурузный початок, и зал мгновенно вспоминает песню Джо Дассена, как будто звук застыл внутри хрупкого рта фигурки. Именно такие детали делают декабрьский вечер настоящим спектаклем, когда каждый вступает в роль без суфлёра.
