Час назад со сцены улетели серпантин и шарики, а гримёры уже шепчут мне о спасении лица, которое ассистировала телекамерам всю ночь. Утренняя камера беспощадна, поэтому экспресс-ритуал начинается сразу после кулис.
Экспресс-умывальня
Снимаю стойкий макияж тёплым нано мицеллярным лосьоном: нанотензиды захватывают пигмент, не разрушая липидный барьер. Вторая фаза — ледяной гидролат шалфея, пять распылений. Контраст выводит застойную кровь к поверхности, зрачки оживают, склеры светлеют.
Затем беру энзимную пудру с папаином. Смешиваю до состояния крема, наношу на T-зону на две минуты. Папаин разъедает ороговевшие связи — десквамация выходит без трения, лицо сразу дышит. Смываю прохладной артезианской водой — минерализация 150 mg/l.
Тактильный ритм
Переходим к массажу. Сцепляю пальцы, формирую символический бублик — именно так я объявляю финал викторины, — и прокатываю «бублик» от подбородка к вискам. Приём называется «скребкова декомпрессия»: фасции растягиваются, лимфа уходит, овал точится словно хрустальный кубок.
Далее — перкуссия кончиками. Частота 120 ударов в минуту, ровно как скорость популярной кавер-версии «Jingle Bells» для конкурсов. Перкуссия выталкивает углекислоту, капилляры раскрывают люмен. Щёки розовеют без слоёв румян.
Завершаю массаж приёмом «су-джок фейсплам». Ладонь прижимаю к лбу, провожу вниз до ключиц одной волной. Именно так участники уходят со сцены в коронном «падаю-занавес». Музыка сердца замедляется, отёк исчезает.
Гидрозамок
Сразу после тактильной части ввожу сыворотку с осмолитами — бетаином и таурином. Они удерживают воду в кератиноцитах, будто реквизит в гримёрке с магнитными этикетками. Поверх — ламеллярная эмульсия с фукогелем: полисахарид создаёт микросетку, неощутимую камерой крупного плана.
Кульминация — нейрофреш-мист с экстрактом гавайской моринги: семена содержат изотиоцианаты, блокирующие фотореактивный стресс. Два вдоха, и чувствую аромат петрикорного сада после дождя — голова ясная, взгляд сфокусирован.
Финальный штрих — ледяной гуаша из авантюрина. Одним скольжением оформляю границу скулы: камень держит температуру дольше нефрита. Светорежиссёр часто благодарит за отсутствие блеска под софитами.
Пока команда собирает реквизит, прикладываю к вискам пакет с сорбцией — в нём цеолит, минерал-вулкан. Цеолит абсорбирует токсины, оставшиеся на коже от пиротехники. Пять минут молчания — и лицо готово к афтерпати.
На выходе в коридор красных дорожек наношу крем с SPF 30. Январское солнце действует не слабее прожекторов, ультрафиолет скользит по льду и бьёт отражением. Фильтры под названием «триазоны» гасят лучи без белых следов.
Чтобы результат жил дольше, даю реквизитёру лист ананаса — фермент бромелайн в шляпке плода разжижает кровь изнутри, отёк не возвращается к началу пресс-подходов.
Я ухожу к продюсеру подписывать сценарий следующего розыгрыша, а лицо уже говорит зрителям вместо меня: «Салют прошёл, бал вновь начинается».
