С утра океан будто расчищает партитуру: ветер стирает лишние звуки, оставляя низкое бурление прибоя — контрабас моих будущих треков. Я выхожу на песок и черчу трезвучие будущего праздника: стойки арки, линию столов, траектории движений жениха, невесты и каждой камер-девы. Чертёж выполняю квартир, мелом на влажном песке, гости видят мистерию, а я оцениваю акустику пространства.
Завязка торжества
Пока визажисты выводят на лице невесты редкую гамму «перламутровый гуайяба», я готовлю интро-конкурс — «Кондальцо». Термин звучит неортодоксально: в средневековых хорах так именовали короткий экспромт-реприз. Пары тянут ленты из ракушечной шкатулке, цвет определяет танцевальный рисунок. Бирюзовая лента порождает сальсу-бату, коралловая никнейм от афро-румбу. Правила просты до лаконизма, азарт рождается мгновенно, морская соль на губах подчёркивает каждую реплику.
Я привношу феномен «ликсус» — древнее марокканское слово для обозначения ароматной дымки из смолы мирры и кедра. Распыляю лексус до выхода невесты: гости получают невидимую директиву расслабиться, словно дирижёр дал pianissimo, прежде чем грянуть forte свадебного поцелуя.
Тактика развлечений
Дальше — хоровод «Пальма дигитата». Гости объединяются в спираль, перекладывают кокосовые шары-маракасы от ладони к ладони, формируя бразильский ритм байон. Я отсчитываю восьмёрки, липкая радость звука перебивается только хрустом льда в бокалах с цитрусовым «сеудасом» — коктейлем на настоях фэйхоа и рома. Уравновешивают температуру настроения немой пантомимой: артист в костюме гамадриада (лесная нимфа) появляется, будто вышедший из мангров, и ловит каждый шар, не нарушая ритма. Отсутствие слов создаёт акустическую шахматную паузу, после которой даже скептичный дядюшка Фил испускает первый смех.
Гастрономический антракт строю по принципу «терруар-эхо»: блюда несут локальные оттенки, суп морро кьюбано поддерживает басовую линию, краб-а-ла-жардин входит альтом, шоколадный бисквит на гинепе завершает аккорд. Вкусы сменяют друг друга без досадных fermata, официанты движутся диагональю «пикура» — шаг-скольжение, основанный на испанском кадриле XIX века.
Финальный аккорд
К 23:11 луна растягивает световую дорожку до самой сцены, и наступает «рибатон» — конкурс, в котором жених перехватывает невесту через обруч, подсвеченный ультрафиолетовыми люминесцентами. В этот момент я раздаю гостям калимбы: маленькие ламеллафоны, каждая настроена на пента-лад фригийской модальности. Семьдесят маленьких нот тикают как механический дождь, невеста смеётся, они проникают в ленточные волны прибоя. Я закрываю глаза, слушаю корректность финальной гармонии, ни один звук не выпадает из киновари (яркой красной тональности).
Когда последний залп фейерверка погружается в воду, наступает момент «кадис» — тишина после последней каденции. Я поднимаю руку: оркестр волн стихает, песок вновь свободен. Гости разъезжаются, а у меня в блокноте уже выведен новый рисунок трезвучия — вдруг завтра появится свежая пара и попросит сотворить для неё ещё один фадо любви между пальмами и звёздами.
