Каждый рождественский вечер дарит шанс окунуться в чистое чудо. Предлагаю авторский вертеп-путешествие, где зрители становятся со-творцами сакральной истории.
Замысел вечера
Композиция строится на принципе перихореза — чередовании сцен с хоровым окружением. Перихореза (греч. perichōrēsis) — взаимное проникновение ролей, создающее плавный полифонический ритм. Зал превращается в дорогу: старт у входа — Вифлеем у сцены.
Сценарий тянется нитью верлибра: без жёсткой рифмы, зато с интонацией древнего трофея. Действие делится на пять лиминарных блоков – Отголосок пророчества, Путь пастухов, Песнь ангелов, Кортеж волхвов, Колыбель света. Между блоками — интермедии-фотизации, когда зал погружается в стробоскопический сумрак, а на полупрозрачном экране вспыхивает теневой спецэффект «кинора». Кинора — старо-ивр. струнный инструмент, здесь название приёма, когда мелодия звучит без видимого источника.
В каждый блок встроен элемент взаимного участия зрителей. Гости получают маленькие латы «аллюрум» — полоски пергамента с аромамаслом ладана. В нужный момент ведущий даёт тактильный сигнал, и публика плавно поднимает латы, создавая облако фимиама вокруг прохода актёров.
Финальное действие завершается ритуалом «ophiuchus» — световой змеиной дорожкой из лазерных нитей, символизирующей горизонтальную цифру бесконечности. Не звучит привычная фанфара, вместо неё сплачивающий хорал в ладийском ладу (средневековый разновидность дорийского), что оставляет послевкусие возвышенной тишины.
Роли и реквизит
Ведущий-метратор — управляет ритмом, держит билибу (ручной золотой метроном со звонцами). Мария — голос, а не персона-тело: певица скрыта за экраном, её колыбельная льётся отовсюду. Иосиф — пластический актёр, использует приём «пантомимус»: движение стоп, имитирующее ходьбу по песку. Пастухи — дети от семи до десяти лет с плетёными флейтами. Волхвы — три артиста-контрапункта, каждый несёт предмет-символ: мирт, смолу стиракса, лазуритовый шар.
Сценография держится на конструкциях «песочный фонарь»: колонны из поликарбоната, внутри которых скользит золотая крошка при подаче воздуха от тихих компрессоров. Свет дробится, создавая впечатление звёздного шлейфа. Куклы-марианны ангелов подвешены на карбоновых нитях, практически невидимых глазу.
Ход представления
18:00 — Пролог у входа. Ведущий-метра тор встречает гостей шёпотом гласов третьей октавы. На лестнице — краткий «оберпроменад»: пастухи неспешно проводят посетителей через кольцо ароматного дыма.
18:10 — Отголосок пророчества. На заднем экране — проекция палеографического текста Наума. Чтец прочитывает фразу силлабами, между ударами тибетского колокола. Публика располагается вокруг круглой площадки.
18:20 — Путь пастухов. Дети идут змейкой вдоль зрителей, флейты выводят тему в дорийском ладу. На потолке — видеомэппинг движущихся овец. Каждый зритель ощущает мягкий поток звука, создаваемый криволинейной акустической раковиной.
18:30 — Песнь ангелов. Марианны опускаются сверху, крылья подхватывают ультрафиолетовый луч. Зал наполняется органным бордо. За экраном Мария выводит колыбельную на арамейском.
18:40 — Кортеж волхвов. Акробаты-контрапункты входят с диагональных проходов, их цвета носят тонн золотатасмолы, лазурита. Актёры выкладывают дары у детской колыбели из вяза.
18:50 — Колыбель света. Центральный фонарь раскрывается лепестками, создавая иллюзию сверхновой. Ведущий-метра тор поднимает билибу, звонцы задают финальную синкопу.
18:55 — Ритуал «ophiuchus». Лазерные нити образуют знак бесконечности, зрители пересекают его, выходя в фойе. На выходе — горячий сбитень и архангельская пряность. Гости уносят латы «аллюрум», аромат продолжает вечер дома.
Логистика: фонари собираются за два часа, тест света — за тридцать минут, репетиция пластики — один проход без костюмов. Минимальный состав техперсонала три человека: светорежиссёр, звукорежиссёр, пиротехник-сапёр.
Смета средней плотности: костюмы — 45 000 руб, лазерная установка — аренда 30 000 руб, расходники дыма и ладана — 7000 руб. Остальное — гонорары артистов.
После повторов зрители делятся впечатлениями ещё час, что повышает устойчивость эмоционального всплеска. Отзывы нередко сравнивают эту форму вертепа с иммерсивной картиной-иконой, где граница между сценой и душой исчезает.
